***

***

Он пьян, просто мертвецки пьян! Опьянение на столько сильно, что не действуют ни простые дружеские советы и уговоры, ни веские и серьёзные доводы. Не отрезвляет ничего, совсем, даже увесистый удар в челюсть и то что на время даже почва ушла из-под ног. Он попросту встряхивает головой, как загнанный конь, зыркает зло, встаёт и нагнав бьёт в ответ. Его удары размашистые и не всегда точные, но когда всё же настигают цель то быстро всё это оказывается плачевным. Два долетевших первых выбили воздух и уложили в горизонталь. А те что пришлись не в землю, а в лицо и под дых были озвучены бранью и стонами. Затем всё стало ещё более беспорядочным, он просто придушил одной рукой, а другой колотил, что есть силы, куда попадёт. Скоро слышно стало только его дыхание, частое, загнанное, злое. А затем голоса на фоне и несколько пар рук с силой оттягивающих его. Он почти не сопротивляется и быстро оставляет затихшее тело в покое. Его усаживают на траву рядом и он видит, как тормошат того, чьё лицо сейчас совсем уж и не назовёшь лицом, так сплошной отёк, кровавый. Снова встряхнув головой он опускает глаза на сбитые костяшки и трёт по ним рукой. Кто-то приседает с ним рядом гладит по спине и затем подцепив под локоть поднимает и тянет за собой, уводит с поляны за сельским клубом, назад, вовнутрь. Тут гремит музыка и люди толпятся кто где. Одни у прохода, другие у стен дальше в зал, но большая часть танцует в центре под прожекторами. Его тянут именно туда, в самый центр, а он всё же вскидывает глаза, чтобы посмотреть на того, кто так отчаянно ухватил и не выпускает из рук. Увидев, останавливается очень резко, как вкопанный, и его какое-то время силятся сдёрнуть с места даже не оборачиваясь сперва, а потом всё же обернувшись изгибают в неком удивлении бровь. А вот он расплывается в идиотской улыбке и старается как то отнять собственную руку из чужой ладони. Его же держат крепче с каждой новой попыткой освободится и в какой-то миг ему вдруг остро хочется расхохотаться очень громко, дёрнуть руку сильней или даже ударить, но они стоят в самом центре и музыка, как новый предатель, сменяется. Теперь его улыбка медленно превращается в оскал и он дёргает, сильно, на себя. Впечатавшийся в него парень шикает и зажмуривается, наконец выпускает руку, но тут же обвивает обеими руками за шею и выдыхает будто даже в самые губы:

— Извини, но... — он ещё чуть тянет на себя и открыв таки глаза утыкается ими в губы, не на долго, а от них перетекает к растерянному взгляду напротив. — Я не отпущу.

Хмельная одурь ударяет в голову и не только алкогольная. Что-то вязкое, холодящее где-то в груди точно оплетает все органы разом и он поддаётся сперва таким бездонным глазам, а затем и рукам. Миг, другой и будто затягивает окончательно, он тоже улавливает ритм и обхватив руками ответно движется под музыку, заглядывая в глаза, улыбаясь. Будто в раз всё отступает, перестаёт иметь значение, попросту исчезает. Их обоих не раз окликают, даже стараются подойти, но бесполезно. Они как два индейских шамана в самом центре танцпола и им плевать на то что было, есть и будет.

А ведь что-то непременно из этого будет, понимают все. Ведь Рыжий зол, как чёрт, с самого начала. Как только вошёл в этот клуб, а может и раньше. Он напился так быстро, что казалось будто заливает что-то. От него шарахались все и старались не задевать ни словом, ни делом, а потом всё же нашёлся герой, от которого пришлось оттягивать волоком, почти. И как вообще вот угораздило упустить его из виду, ведь сидел почти смирно в дальнем углу, а потом вот так, в кровь кулаки о наглое лицо. А теперь вот танцует и будто совсем ничего не случилось. Совсем ничего! Но вот трек заканчивается и в зале становится от чего-то очень тихо, даже гула голосов совсем не слышно и Рыжий будто приходит в себя, цепляется за плечи и резко силится вывернуться из объятий. Но парень напротив не выпускает, сцепил руки на шее в замок и всё заглядывает в глаза, что сейчас немыслимо огромные. Удивление, за ним новая волна злости, негодования и мельтешащая растерянность. Он дёргается ещё раз, а затем случается то от чего даже они сами обмирают, оба. Поцелуй, самый просто, почти детский и точно вот невинный, губами к губа и только. Но после него меркнет и один ждёт удара, а другой даже вдохнуть и выдохнуть не может.

Рыжий не бьёт, но с силой отталкивает, да смотрит зверем на того кто проскользив на заднице по полу инстинктивно закрываясь рукой в ожидании нагоняющего удара. Но его не бьют, даже не матерят, хоть и трут несколько раз тыльной стороной руки по губам:

— Ты... — Рыжий задыхается — Ты!..

Он резко разворачивается и вылетает из зала прочь. А парень зыркнув из под взведённой руки в след, тут же поднимается и следует за ним. После них тишина висит гробовая, никто даже в след им не старается смотреть, все просто переваривают случившееся, молча, в полной тишине, средь мелькающих прожекторов, но без музыки. К беде это всё!

***

Рыжий мечется по поляне точно в поиске. А парень, нагнав, замер у ствола единственного здесь дерева и наблюдает. Он точно знал куда тот направится и от того почти даже не бежал, и сейчас стоял словно даже вот преспокойно опершись спиной о шершавый, широченный ствол. Он стоял, смотрел, молчал и перебирал внутри себя слова, мысли. А потом всё же заговорил:

— Хотел снова его отметелить? — он фыркнул и приподнял уголок губ в полуулыбке. — Серьёзно надеялся?

Рыжий замер:

— Уходи! — он едва ли был в силах выговаривать буквы без лишних звуков.

— А то что? — парень поёрзал спиной о кору, переступая с ноги на ногу. — Побьёшь, как его? Что ж значит именно за этим я сюда к тебе и приехал, если на то пошло.

Рыжий передёрнул плечами и резко развернулся сверкая глазищами как безумный. А затем он вдруг очень громко, нервно гоготнул отчаянно озираясь по сторонам, точно вглядываясь во тьму.

— Какой же ты мудак... — он почти сипел от ярости или ещё чего. — Чего тебе неймётся? За что ты так со мной, а? Сильно добрым был к тебе, да? — Рыжий со свистом выдохнул после последних слов.

И уставился на парня жадно, требовательно.

— Придурок... — почти шепчет себе под нос тот и отталкивается спиной от ствола. — Права была Натаха... Не километры между нами совсем, а тупость... Твоя, Дима, тупость! — он фыркает и снова кривит губы в недоулыбке. — Добрым значит? Что ты сделал? Мне неймётся? Я мудак? Ты охренел, в край охренел, мужик!

Парень зло пнул траву под ногами и уткнулся глазами в собственные, ярко-голубые кроссы, сжался в плечах и сунул руки в карманы, словно вдруг взял и весь уменьшился ещё больше. Именно так показалось сейчас Рыжему, который снова оторопел и вновь растерял и слова, и злобу. Он смотрел на этого мелкокалиберного почти мужика и всё силился понять что это за нахрен такой?! Безумно наглый, вечно дерзящий парень мог вызвать в нём всё что угодно, но не ярость и злость. Побьёт? Его? Всерьёз? Как? Он не сможет, никогда в жизни, с поводом и без, вот просто не сможет и всё, сам не знает почему. С первого дня, с того самого, когда парень вдруг так незаметно вынырнул у него из-за спины и ткнул под нос бумаги со словами — "Тут и вот тут... " — зыркнул на его своими насыщенно ромовыми глазами и выпулил вдогонку к первым — "А ты и впрямь здоровяк, а я Назар". Именно тогда Рыжий ярко осознал вот оно! А что именно вот это самое "оно" он до сих пор никак не мог понять. Они просто взяли и сдружились, он всегда нелюдимый и замкнутый Рыжий и вот этот самый Назар, тоже весь такой неприметный, но вечно возникающий именно там где нужен. Рыжий стал тенью маячить у парня за спиной и ни на шаг не отступал везде и всюду. Быстро это стало бросаться в глаза видимо, ибо стало заметно, что их провожают взглядами и перешёптываниями. С него, Рыжего, всё было как с гуся вода будто, а вот Назару стало прилетать; то там, то здесь; то так, то этак. Он отбивал парня, вступался и укрывал собой: раз другой и всё стало подстихать. А он вдруг осознал что и впрямь врос, крепко-накрепко, весь целиком. И Рыжий сдрейфил, впервые, взял и сбежал. Просто исчез. Взял и кинул.

А теперь этот парень здесь, перед ним и вот так отжигает. Вот же зараза!

— За что ты его так? Что он тебе такого сделал? — вопрос от которого Рыжий вздрагивает и резко выпрямляется.

— Кто? — фыркает вопросом на вопрос.

— Тот кого ты и сейчас искал, тут, чтоб отлупить? — парень кивает куда-то Рыжему за спину и поджимает губы.

— Никого я не собирался бить сейчас! — он вдруг это как-то выкрикивает и парень перед ним смаргивает и тоже весь вытягивается в струну на носках. — Извини. — и он шагает.

Очень быстро шаркая по траве, Рыжий сокращает расстояние и в движении дотягивается руками и дёргает парня на себя, обнимает.

— Прости, лады? — он растирает чужие плечи руками и утыкается в патлатую макушку, фыркает и улыбается, снова очень глупо. — Пойдём домой, хорошо?

"Домой..." — слово обволакивает всего целиком, как сам Рыжий сейчас, словно не только обнял сам, но и в плед укутал. Парень улыбается и цепляется за куртку, утыкаясь лицом уже куда-то под неё.

— Пойдём! Куда хочешь пойдём, только больше никуда сам без меня не уходи. — парень хихикает совсем как-то по-детски даже и потирается о ткань кожей щеки. — А я обещаю, что кусаться не стану.

И тут же охает в медвежьих объятьях, когда Рыжий попросту сминает его чуть сильней, почти причиняя этим боль, будто немо требуя замолчать. И они стоят вот так за клубом, один обнимает, а другой вжимается и никто никуда ещё не идёт. Они молчат и ничего будто не произошло совсем, всё как раньше, как было до этого всего.

***

А потом, спустя время они всё же идут домой... Не замечая ни того как отлепившись телами, они сцепились руками и словами, да так живо и увлечённо что не видят, как смотрят им в след. Один нудит об учёбе, деловито хвалится и подначивает, другой шутливо тыкая в бок оправдывается рассказами о работе, кстати о той что им обоим по профилю так-то. Они смеются, перебрасываясь и словами и взглядами, жестикулирует яростно один, а другой только смотрит и пожимая плечами, улыбается. Рыжий смотрит, много смотрит, будто выискивает и запоминает, потому быстро замечает, как Назар начинает дрожать мелко, почти незаметно. Он тянет того за руку к себе, приобнимает и снова улыбнувшись заглядывает в глаза, притормаживая этим самым их ход и снятой с себя курткой он кутает парня. Они вот так и останавливаются посреди улицы, на пол пути, стоят и снова смотрят друг на друга. Рыжий держит парня за надетую куртку и всё всматривается, улыбается и молчит. Назар фыркает и на время отводит свои глаза, переминается с ноги на ногу и умолкает даже. Их огибает неспешно какая-то машина, что сперва сигналила, но водитель видимо понял и попросту объехал. В ней играет трек и Назар вдруг решает подхватить, а чего ещё, почему нет? Именно это как раз заставляет Рыжего отлипнуть и они снова приходят в движение. Парень зыркает на того искоса и улыбается от того, что видит, как тот потирает залитое румянцем щёки под рыжей щетиной. Всё действительно так же как и раньше, не больше - не меньше, только вот идут они не по коридору учаги, а по улице и Назар не стесняясь поёт. Негромко, но так заливисто, так правильно и идеально, всё как тогда. Рыжий больше не может смотреть на парня, но слушает и понимает, что очень хочет слышать, видеть, чувствовать. Потому он снова тянет руку к руке сплетает пальцы и плечом касается плеча, прикрывает глаза и беззвучно вторит, перебирая губами. Он ярко чувствует, точно знает чего и как, от того ощущает что из-под щетины краска добирается до ушей и опаляет шею и грудную клетку, даже вот изнутри словно.

Они теперь едва плетутся и снова между ними так тесно, Назар чувствует и видит. Под пальцами рук сплетённых он ощущает пульс собственный и чужой, когда косится в сторону Рыжего, он видит как его всего выжигает и улыбаться становится и сложно, и от чего-то невыносимо желанно. Всё смешивается, приобретая очень знакомые полутона: желание на пополам со страхами и сомнениями от которых нужно избавиться раз и навсегда, пока не поздно. И он смотрит на Рыжего, вслушивается в него и старается сейчас выдержать, не спасовать. Он поёт, а сам зарыт в рассуждения, в тонну чувств и переживаний, и совсем не замечает, что они с минуту уже стоят у ворот и глаза его распахиваются от того, что его чуть дёргают на себя и вышёптывают в ухо:

— Вот и пришли. — и его руку выпускают проходя чуть вперёд и толкают ворота, жестом зазывая за собой.

А он как-то даже теряется в этот самый момент, не на долго, но очень заметно. Рыжий оборачивается на него и смотрит с полуулыбкой и вопросом в серо-голубых глазах. Назар передёргивает плечами под тканью чужой, накинутой на него куртки и сморгнув растерянность торопливо перешагивает, будто ныряя в нутро двора, тут же спотыкается и влипает в Рыжего, который фыркнув, подхватывает и улыбнувшись, чуть ли не шёпотом бормочет:

— Давай, расшибись мне ещё тут. — он крепко удерживает за плечи и разглядывает в темноте двора. — Сильно саданулся?

А Назар только башкой мотает и шипит сдавленно, как так-то, серьёзно? Но вот он охнув громко, чертыхается и ошалело таращится на Рыжего, которые сгрёб его в охапку и подхватив, как девчонку, стартанул со своей ношей к двери дома, толкнул её плечом и они ввалились в ещё более темный коридор. Назар рефлекторно оплёл руками чужую шею и уткнулся в неё выдыхая, жмуря глаза и перебирая в голове кучу самых отборных ругательств на себя самого, угораздило же, чёрт возьми. На руках с ним Рыжий шагает быстро, так словно парень в его руках совсем ничего не весит, и темнота их совсем вот не кутает. Парень сопящий от боли в его шею сейчас действует, как нечто очень отрезвляющее, потому он сгрузив его на постель, быстро возвращается к двери, клацает выключателем и тут же снова оказывается рядом. Он приседает перед парнем на корточки и быстро управившись со шнурками на обеих ногах высвободил их из обуви одну за другой внимательно всматриваясь в лицо напротив. В его плечо вцепились в тот миг когда он принялся за стягивание носков и он тут же чуть замедлился:

— Сейчас, погоди... — он осторожно освободил ногу от ткани и принялся осматривать. — Выбил. — констатировал он смотря на пальцы которые уже стали отекать.

Назар всё же выругался самым отборным и тут же прикусил и язык, и губу, нижнюю, от того, как посмотрел на него сейчас Рыжий. Который тут же встал и вышел из комнаты, чем-то стал греметь и вернулся назад уже держа в руках таз и полотенце. Он приседает снова у ног Назара и ноги того оказываются сперва в его руках, а затем в холодной как лёд воде, от чего парень даже взвизгивает и снова цепляется за плечи Рыжего, руки которого вдруг очень нежно оглаживают ступню повреждённой ноги. Парень смолкает тут же и зажимает рот рукой для верности видимо, смотрит на Рыжего сверху вниз и снова замечает красноту ушей и скул под щетиной.

— Давай я сам? — тихо бормочет парень, но видит как отрицательно качнули почти лысой башкой и продолжили омовение с нежным перебиранием пальцами по коже.

У Назара вздрагивает рука от желания прикоснуться к едва отросшим рыжим волосам, он даже едва заметно потягивается и тут же отдёргивается, снова закусывая губу. Он очень быстро перестаёт ощущать холод воды и только прикосновение пальцев волнуют его и мысли о них затягивают очень быстро. Парень вздрагивает, открывает до этого прикрытые глаза, от того, что его ног касается ткань и их кутают, отирают и таз громыхает о пол потому что его сдвигают под кровать. И вот Рыжий поднимает на него глаза и улыбается так, что Назару срочно хочется отвести глаза, но он только смаргивает и отзеркаливает улыбку в ответ.

— Спать будешь тут, а я на диване. — и он снова мотает рыжей башкой куда-то в сторону.

И только сейчас парень сам оглядывается на помещение в котором находится. Он сидит на большой кровати с металлическими, резными быльцами; к противоположной стене меж двух окон стоит диван, старенький с массивными подлокотниками и спинкой; под одним окном у другой стены стол накрытый скатертью, под другим тумба и на ней телевизор. Комната в четыре окна на которых только простенькие, тюлевые занавески; под потолком лампа без обрамления в люстру и на полу небольшой серый палас; белые, беленные стены. Назар возвращает свои ромовые очи к парню, что стоит напротив и заключает:

— Я не усну один. — он видит как Рыжий закрыв глаза шевелит губами, склонил голову. — Даже не думай отказать сейчас мне...

— Не собирался даже. — как-то глухо бубнит он в ответ и смотрит теперь куда-то в пустоту и темноту окна.